Чудин – тот самый рыжий из «Спартака» 90-х.
Вместо предисловия – две цитаты.
Александр Липко (экс-защитник «Спартака»): «Он считался лучшим молодым футболистом Москвы, но — не пошло. Может, в характере дело или в жизни что-то случилось. Он нормальный парень и талантливый футболист, но поиграл за «Спартак» совсем немного и рано закончил».
Виктор Зернов (бывший тренер «Спартака»): «Пожалуй, самый яркий нераскрывшийся талант в «Спартаке». Стал центральным защитником. Думали — игрочище будет! Удары со штрафных уникальные, резаные. А фактура какая! Но с ленцой. Для него тоже всё решила одна игра…»
У Сергея Чудина – а речь именно о нём – уникальный послужной список. Чуть больше трёх десятков игр за «Спартак» — и четыре чемпионских титула с Кубком России в довесок. Рыжеволосый нападающий/полузащитник/защитник (амплуа менялось по мере взросления) в 90-е считался большим талантом, но в победоносной команде Романцева курсировал между дублем и основой. А после окончания карьеры вообще пропал из виду. «След сгинул где-то в Мытищах», — «обнадёжил» добрый товарищ, приближённый к «Спартаку». Но я всё же разыскал его – в столичной спортшколе «Савёловская». И не зря – узнал много интересного.
— Вы-то чьим воспитанником себя считаете – ФШМ или «Спартака»?
— ФШМ, конечно. Так же, как и Вовка Бесчастных, Бут Виталик, Симутенков Игорь. ФШМ была лучшей школой в Москве – «Спартак», «Динамо», «Локомотив» даже рядом не стояли. Штук 20 полей в «Лужниках», своя экипировка – по тем временам это считалось шиком. Не «Пума» или «адидас», конечно, но даже обыкновенные советские костюмы и ветровки нам были за счастье. И местные, и приезжие жили в интернате, по 6-7 человек в комнате, но жили настолько дружно, что даже у москвичей желания ехать домой не возникало! Мы же команда, друзья – вместе играем, учимся, делаем уроки. В нашей команде был сын Колоскова, тоже Слава. Так вот он точно так же, как все, бегал кроссы, ел кашу с комками, пил какао с пенкой и мылся в разваленной душевой в подвале, хотя Вячеслав Иванович мог себе позволить отремонтировать всё общежитие. Мы все были одинаковыми, все терпели. Поэтому и выросли нормальными, здоровыми людьми.
— Другое время.
— И другое поколение. У нас не было телефонов, телевизоров, приставок. Приезжали с тренировки на Кунцевскую: поужинаем – и снова на площадку. Часов до 11 мяч дубасили, пока не загоняли в интернат и не закрывали на ключ. Сейчас спрашиваю у своих мальчишек 2008 года рождения: «Ребята, кто-нибудь из вас во дворе в футбол играет?». Округляют глаза: «Сергей Сергеевич, а что это такое?». Нас было не утащить с площадки за уши, а у них – Play station и мобильники. Все ругают систему подготовки в СССР. Но она по крайней мере – была! А сейчас я не пойму, кто по какой методике работает. Когда нам рассказывают об испанской системе, говорю: всё это, конечно, здорово, но у нас 6 месяцев зима и 4 манежа на 15-миллионную Москву…
— Как вы попали в «Спартак»?
— Ещё подростком, в 1989 году. На каком-то турнире приглянулся Александру Михайловичу Пискарёву, тренеру юношеской сборной Союза. Из всей Москвы он вызвал на сбор меня одного. Пискарёв же, сам бывший спартаковец, и порекомендовал в «Спартак».
— С этого места, пожалуйста, поподробнее.
— Смешная история на самом деле. Звонит тренер Зернов, Евгеньевич: «Сергей Сергеевич? Будьте любезны быть завтра в Сокольниках – в 13:00 отходит автобус». Примчался за час, жутко нервничал, места себе не находил. Наконец подъезжает «Икарус». Захожу, водитель спрашивает: «Ты куда, молодой?». Объяснил ему, что пригласили на просмотр. Пропустил. Я два ряда прошёл, сел. Смотрю – заходят: Черчесов, Шалимов, Мостовой. А я сижу и не понимаю, куда попал. Два дня назад им мячи подавал в «Лужниках», а теперь с кумирами в одном автобусе нахожусь! Оказалось, занял место Кулькова. Вася прошёл мимо, на меня посмотрел, но ничего не сказал. Потом кто-то подошёл: «Так, молодой, дуй назад, тут Кульков сидит». Понял, вопросов нет. Так на заднем колесе и ехал до Тарасовки. После недели тренировок приняли в «Спартак». Я ещё школу не закончил – самый молодой в команде был.
— В советском футболе было популярно поверье, что в команде должен быть рыжий — на фарт. Про вас?
— Может, по детям что-то такое и было, а в «Спартаке» не имело значения, рыжий ты, чёрный или вообще лысый. Иваныч подбирал команду под себя. Мне смешно было слышать: «Вы собирали всех звёзд». Обождите, ребята, каких звёзд? Хлестова взяли из «Смены». Мамедов, Титов – воспитанники «Спартака». Цымбаларь с Никифоровым приехали из «Черноморца», который в СССР середняком был. Онопко – из «Шахтёра», но это был далеко не тот «Шахтёр», что сейчас. Пятницкий приехал из Ташкента, Ледяхов – из «Ротора». Какие звёзды? Их до «Спартака» никто не знал! Людей привозили партиями. После Нового года в манеже на просмотре стояло по сто человек, а оставались единицы. В ту команду за счастье было просто попасть.
— Почему?
— Чемпионы. 15 «сборников». И при этом лучшей атмосферы я нигде не видел. Ну да, Пятницкий мог порычать, поорать на тренировке, но это нормально. В любом коллективе такой человек нужен. Все с уважением смотрели на Витю Онопко, капитана команды. Но дедовщины, унижений в романцевском «Спартаке» никогда не было. Мы могли покричать, поругаться, а потом все вместе пойти пить пиво. Иваныч, бывало, вспылит, а потом сам же подойдёт: «Извини, был не прав. Двигаемся дальше». Люди вкалывали на тренировках, потому что чётко знали, чего хотят.
— И чего же?
— Уехать в Европу, заработать! В России 90-х сделать это было сложно. 50-60 тысяч долларов в год в «Спартаке» и 300-400 тысяч в Испании – разница существенная. Но, чтобы получить хороший контракт, нужно было себя зарекомендовать – выиграть чемпионат, достойно выступить в Лиге чемпионов. Сейчас такого стимула у футболистов нет. За такие деньги и в таком темпе в России можно до 40 лет пылить. Поэтому и легионеры у нас – Головин да Черышев.
— Вас ведь в «Спартаке» в защитника переделали?
— Самая трагическая ошибка в моей жизни. Я приходил в «Спартак» нападающим, но конкуренция впереди была огромнейшая: Радченко, Бесчастных, Мухамадиев, Джубанов. Иваныч заметил, что умею начинать атаки, и стал потихонечку двигать меня всё ниже и ниже – сначала в опорную зону, а потом и в центр защиты.
— Не противились?
— Я же не мог сказать Романцеву: «Олег Иваныч, хочу играть впереди». Предвижу его ответ: «Хочешь – иди в другую команду и играй». Но, наверное, впереди мне было бы легче. Я всю жизнь забивной. Если в нападении ты можешь сделать паузу, где-то спрятаться, подышать, то в защите сделать это сложнее – надо постоянно перестраиваться, сохранять концентрацию и много бегать. А вы знаете, что Юра Никифоров, когда стал чемпионом мира по юношам, тоже играл в нападении?
— Знаменитая история.
— Пеле ему вручал приз лучшего бомбардира! А в «Спартаке» он был последним защитником. Мне говорили исполнить правого хава – я шёл и исполнял. Отдать передачу, вовремя открыться, сохранить, придержать мяч, забить – это я мог. Но 90 минут в серьёзном темпе просто не выдерживал.
— В молодости часто соответствовали фамилии – любили почудить?
— А вы в юности не чудили?
— Ещё как.
— Все были молодые, все чудили. А мы ещё и зарабатывали более-менее по сравнению с остальной страной. Всё рассказывать нельзя, но были истории: дискотеки, драки – да всё что угодно.
— Игорь Ледяхов вспоминал, как после свадьбы Радченко в Тарасовке двух человек отчислили из команды. Присутствовали на банкете?
— Был. А люди эти ещё по сути были не в команде. Иваныч вообще много кого отчислял – и Рамиза Мамедова, и Илюху Цымбаларя. Всё это было, что скрывать. Но потом всё устаканивалось, и он их возвращал.
— При вас Цымбаларь с Мамедовым пропали в 1994-м?
— Так мы вместе были!
— Вот как?
— Вчетвером собрались. Два выходных, вот и решили немного расслабиться. Мы с Пятницким вовремя остановились и поехали домой, а Илюша с Рамизом продолжили банкет, на даче у тётки Мамедова. На неделю люди пропали! Естественно, их наказали – обрезали зарплаты, сослали в дубль. Онопко, Никифоров, Пятницкий ходили за них к Романцеву просить: «Иваныч, ребята всё осознали – хорош уже их гнобить». Романцев Цылю вызвал: «Илюша, ты возвращайся, а ты, Рамиз, ещё посиди там немножко». Но Илья повёл себя очень порядочно. Сказал: «Олег Иванович, тогда я тоже в дубль – мы же вдвоём были». И Романцев вернул обоих.
— Тренер Зернов рассказывал, как они вдвоём феерили в дубле.
— Там до смешного доходило. Евгеньич, Зернов, помогал Романцеву в основе и дубль курировал, когда он всех подряд в своей зоне громил. Составчик был дай боже – Евсеев, Головской, Мелёшин, Титов, Джубанов – все потом в основу перешли. И вот прилетаем откуда-то со сборов. Иваныч сделал игру в манеже – дубль против основы. Зернов – а он мужик с юмором – подходит к нему: «Иваныч, нашёл двух футболистов. Один левый хав – бежит, бьёт. Второй – правый защитник, просто чумовой». Романцев заинтересовался: «Покажи!». Зернов пальцем тычет – вот! А там Цылю с Мамедовым разминаются. Иваныч руками замахал: «Иди ты!..»
— Ледяхов говорил, его дважды Романцев хотел выгнать из команды.
— А Титова раз десять выгоняли из «Спартака»!
— Его-то за что?
— Молодой был – пивко, дискотеки, девочки. Все это проходили. А Егор ещё и длинный, худющий был. Его Зернов выпроваживал из дубля: «Всё, иди отсюда». Иваныч останавливал: «Обожди, Евгеньич, что-то в парне есть. Голова светлая». Титов опоздает на тренировку – Зернов опять кипятится: «Свободен». Романцев повторяет: «Подожди, подожди, мальчишка-то хороший». Сколько потом сезонов Егор на высочайшем уровне выдал? Иваныч прекрасным психологом был, тонко чувствовал, когда нужно нагрузить футболистов, а когда, наоборот, дать послабление. Бывало, вместо тренировки вывозил нас в Пирогово – покупаться, позагорать, в пляжный волейбольчик поиграть. Сборники и дублёры садились в один автобус и ехали на пляж. Два-три часика отдохнули, приехали на базу, помылись и отдохнувшие разъехались по домам.
— Чем-то ещё Романцев удивлял?
— Помню одно межсезонье: январь, февраль, март мы играли в футбол – на сближенные ворота, на всё поле. Романцев делил команду: «Играйте». А сам стоял в сторонке, смотрел. Через месяц к нему подходят ребята: «Может, квадраты потренируем, забегания?». А он: «Играйте».
— Оригинально.
— В команду в одночасье пришли семь человек новых: Цымбаларь, Пятницкий, Онопко, Никифоров, Хлестов, Ледяхов… Романцев понимал, что им нужно сыграться, притереться, чтобы с полуслова друг друга понимать. Вот мы целыми днями и играли в футбол. В чемпионат вошли не очень – 1:0, 0:0, но тура с пятого каток поехал – 10 лет остановить не могли. Разок только «Алания» выскочила – за счёт денег…
— В 1996-м вы ездили на просмотр в Голландию и Германию – куда и почему не срослось?
— Был в «Нюрнберге». Немцы готовы были подписать контракт. Но в «Спартаке» трансферами занимался такой человек, как Есауленко…
— Тёмная личность…
— Легендарная в некотором роде. Я приехал в «Нюрнберг», причём нападающим. Центрального полузащитника играл югослав – то ли хорват, то ли серб. Капитан команды, ветеран, по-русски хорошо говорил. Мы с ним сразу сдружились. Потренировался я там пару недель, сыграл два выставочных матча. В первом два забил, во втором – гол+пас. Парень этот, капитан, тренеру советует: «Русский в порядке, надо брать». Тот кивает: «Да-да». И мне предложили контракт, очень хороший по тем временам: приличная зарплата, дом, машина, оплата перелётов в Россию и обратно. Говорю: «Вопросов нет – я готов. Решайте со «Спартаком».
— Но?
— Гриша Есауленко заломил за меня такую цену, как будто я Марадона. «Нюрнберг» не потянул трансфер. Насколько я помню, немцы предлагали «Спартаку» миллион марок с выкупом, а Есауленко потребовал пару миллионов за аренду. На этом всё закончилось. Вместо того чтобы поиграть в Германии три года, вернулся в Москву. Самое смешное, что Есауленко мне ещё и напихал в клубе по полной программе: «Ты туда пиво поехал пить или в футбол играть?!». Подхожу к администратору, Хаджи: «Не понял. Что вообще происходит?». «Всё с тобой нормально, Серёга, — говорит. – Но «Спартак» готов был тебя только в аренду отдать, а немцев это не устроило. Иди спокойно в отпуск, отдыхай и готовься к следующему сезону».
— Обидно?
— Я к жизни философски отношусь: что есть, то есть. Это жизнь, ничего не сделаешь. Что ж теперь, в петлю лезть? В Голландии то же самое было – не договорились с «Родой» по контракту. Мне так объясняли: «Спартак» — это бренд и не может продавать футболистов дёшево. Тогда многие пролетали с контрактами, которыми занимался Есауленко. С Онопко тёмная история была.
— С «Атлетико»?
— Ну да. Витю хотел «Атлетико», а Есауленко уже взял деньги у «Овьедо». И вместо чемпионства Онопко поехал бороться за выживание. С Канчельскисом тоже были непонятки, взятки какие-то. Такой человек. Не буду судить – я не правоохранительные органы. Но думаю, он и «Спартак» с Романцевым на многих делах обманул.
— Романцев вспомнил вас в автобиографии: «Был, допустим, в 1990-х такой футболист, Серёжка Чудин. Всё у него было, кроме одного – большого желания». Справедливо?
— Не желания не хватало – здоровья, выносливости! Если кто-то мог терпеть, то я сдувался. Я в детстве перенёс двусторонний бронхит. Астматиком был, задыхался. Перед игрой от волнения иногда начинало тошнить – свойства организма такие. Принимал специальные препараты от аллергии. Просто никогда об этом никому не говорил – вам впервые рассказываю. Узнай кто-то о моих проблемах – сразу убрали бы из «Спартака». Приходилось скрывать. Перед каждой медкомиссией волновался: только бы проскочить…
— Поэтому и на высоком уровне так рано закончили, по сути в 30 лет?
— Конечно. Всё от здоровья. Будь у меня выносливость Димы Хлестова, играл и играл бы. Но физиологию не обманешь. А потом Россия – не Швейцария, где можно бегать до 40. Экология, медицина, питание – всё другое. Помню, Шалимов из «Интера» в сборную в Тарасовку приехал. Навстречу доктор Васильков радостный бежит: «Шаля, Шаля, я заказал неотон! Пробил у Иваныча – буду всем ребятам колоть». А Игорь ухмыляется: «Слушай, в Италии неотон ещё три года назад запретили…»
— У всех, кто играл в Нижнем, есть байка про Бормана.
— Ой, там столько историй было… Я в автобусе сидел на третьем-четвёртом ряду за Овчинниковым – умирал, плакал от хохота. У него примета была: по пути с базы на стадион (это полчаса примерно) автобус не должен останавливаться. Вообще! Притормозишь – всё, проиграем. Что водители делали? Загорается красный свет – он на нейтралке потихоньку к светофору катится. Зелёный – снова топит. И в салоне обязательно должен был греметь шансон: «Я сижу за колючкой, меня мама ждёт…» Так шофёры каждые три месяца менялись – не выдерживали. Был один смешной случай.
— Давайте!
— Подъезжаем к стадиону, а перед нами – автобус с гостями. Борман как заорёт: «Давай … [блин], обгоняй! Мы должны первыми заехать в ворота, а то проиграем!». Водитель взмолился: «Валерий Викторович, да как же я его обгоню? Тут трамвайные пути, одностороннее движение». Борман завёлся: «Мне … [всё равно]. Обгоняй!». Делать нечего – водила залез на трамвайные пути и попёр по рельсам. Поцарапал бочину автобуса, но заехал-таки первым на стадион. Викторыч ему премию выписал.
— Выиграли?
— 2:1!
https://www.championat.com/football/art ... o-gai.html