Александр Филин — о работе с Семаком и Ганчаренко, юности в «Шахтере», игре в «Лужниках» с банкирами, дружбе с Зинченко и приключениях в «Тамбове».
Крымский защитник Филин дебютировал в РПЛ пять с лишним лет назад, но с тех пор оказывался то без команды, то без зарплаты, то без уверенности в будущем. В этом сезоне он пропустил из-за проблем со здоровьем почти весь первый круг, зато после его возвращения «Химки» ни разу не проиграли — восемь побед и две ничьи.
— Когда вы стали защитником?
— Лет в пятнадцать. Начинал «десяткой». Много забивал, завоевал много кубков и медалей как лучший бомбардир, но с годами меня двигали все ближе к своим воротам. Играл опорником, потом центральным защитником. Мне нравилось отбирать, читать игру, делать офсайды, но я и про голы не забывал. У меня был сильный удар для детского возраста, а в детском футболе, где вратари маленькие, главное — метко пробить верхом. Это мне удавалось, так что я исполнял пенальти и штрафные.
— Из ваших товарищей по симферопольскому «Спартаку» кто-то попал в большой футбол?
— Нет, зато из другого крымского города, Саки, пробился мой ровесник Коля Матвиенко. Основной защитник «Шахтера» и украинской сборной.
— Вы вместе переехали в Донецк?
— Он в четырнадцать лет, а я через год-два. Селекционер «Шахтера» присмотрел меня и позвал на просмотр. Я съездил, вернулся, а перед зимними каникулами узнал, что меня приняли.
— Родители отпустили легко?
— Мама рассказывала, что раньше мной интересовалось «Динамо», но они с моим тренером решили, что не нужно меня отпускать: если буду хорошо играть, все равно заберут. Родители знали, что детям бывает психологически тяжело в академиях и там быстро теряются школьные знания, потому что толком никто не учится. Боялись, что дурачком стану.
В пятнадцать лет я уже тренировался с основой «Крымтеплицы», команды первой лиги, но в «Шахтер» меня все же отпустили. Это был последний шанс перейти на высокий уровень.
— С какими мыслями ехали?
— Инстаграма еще не было, но я следил за «Шахтером» моего возраста во «Вконтакте» — и для меня это было что-то нереальное. Команда-мечта. Одни сборники: Коваленко, Зинченко, тот же Матвиенко. Уже тогда считал их сумасшедшими звездами. Я из простой семьи и кайфовал от возможности носить найковскую экипировку «Шахтера». Навестив меня, мама сказала: «Я бы и сама тут жила. Полное обеспечение».
— Как вас встретили в академии?
— Сначала смотрят — не выскочка ли. Если отвратительно ведешь себя в быту — жестко подкатываются на тренировках. Но я никому не грубил, неплохо провел пару игр, так что ко мне относились нормально. Правда, поначалу со мной никто особо не общался. Я понял, что меня приняли, когда зашел в автобус и со мной здоровались не только рукопожатием, но и поцелуем в щечку — такой в «Шахтере» обычай.
— Скучали по дому?
— Если честно, нет. В «Шахтере» чувствовал, что попал в свой коллектив. Что нашел своих пацанов. Таких же дурачков, как и я, ха-ха. Наверно, период в академии — самое пока лучшее время в моей жизни.
— Что со школьными знаниями?
— Учеба мне легко давалась — особенно точные науки. Разве что историю не любил — за меня одна девчонка все писала. Еще учительница английского мне не нравилась, поэтому язык я плохо освоил, о чем сейчас жалею.
И все равно в Симферополе первые семь классов был круглым отличником. Потом уже проскакивали четверки. Было бы желание — мог за серебряную медаль побиться. Но в Донецке это было нереально. Там сказали: «Футболисту медаль не дадим».
В итоге с оценками началась беда. Мама позвонила завучу: «Что у него?» — «Двойки, тройки». Она приехала с коньяком, конфетами — и урегулировала ситуацию.
— Жили рядом с основой «Шахтера»?
— На одной базе. Нас возили на матчи Лиги чемпионов. Пускали на отдельные тренировки. Некоторые пацаны стреляли у игроков основы обувь, майки, а я стеснялся. Ракицкий, прошедший все ступени академии, часто брал с собой ребят в город. Покупал подарки — джинсы, футболки. Дарил бутсы.
— Почему уехали в Россию?
— Из-за ситуации в Донецке академию перевезли в Полтаву, а потом в Киев. Я получил травму, и психологически было тяжело: не играл и чувствовал, что не сильно нужен дублю «Шахтера».
— Как поняли, что не нужны «Шахтеру»?
— Мне сказали: «Можешь идти в одну из дочерних команд — в Мариуполь или «Зарю». Ходить по арендам я не хотел и созвонился с мамой Зинченко, а потом и его агентом. Тот посоветовал забирать документы и переезжать в Россию. «Шахтер» на меня не рассчитывал и легко отпустил. Я вернулся в Крым и побыл там. Потом родители купили мне билет, и я полетел в Москву.
— А там что?
— Приходил в «Лужники» и около месяца играл в мини-турнирах с мужиками — банкирами, бизнесменами. Иногда прыгал в метро после одного футбола и ехал на другой, к молодым ребятам. Заодно бегал в Парке Победы, рядом с которым жил. Набрал хорошую форму. А затем агент предложил просмотр в «Уфе». Я сразу собрал чемодан и поехал со всеми вещами.
— Жили у Зинченко?
— Да, в его семье. В «Уфе» я провел матч за молодежку и подписал простенький контракт.
— Как тратили первые зарплаты в «Уфе»?
— Пятьдесят тысяч тогда были для меня очень большими деньгами (особенно по украинским меркам). Потихоньку закрыл долги — рассчитался с родителями за билет в Москву. За квартиру в Уфе платил Саня, а я иногда добавлял тысяч пять. За еду он мне расплачиваться не давал. Все брал на себя. Так что той зарплаты мне более чем хватало. К тому же фокусировался на футболе и не интересовался ни шмотками, ни айфонами.
— Чем Зинченко выделялся в «Шахтере»?
— Никогда не уставал. Вечерами — даже по выходным — мы играли для себя в манеже, с утреца выходили на пробежку. В «Уфе» — то же самое. Отчим Сани — его первый тренер. По утрам он выводил нас на сорокаминутную зарядку. Причем нас ни разу не заставляли, мы кайфовали от лишней возможности поработать с мячом. Так что вдобавок к футбольным качествам Зину отличает работоспособность. И полное равнодушие к алкоголю.
— Даже на выпускном в академии «Шахтера»?
— Да, мы с пацанами скинулись и купили виски. Зашли за ларек, дали по одной. Предлагали ему, но он отказывался. Мы и сами не были пьющими — просто баловались по молодости.
— Лунев тоже тренировался с вами в Уфе?
— Ага, по выходным. Звонили, как в детстве: «Выйдешь поиграть?» — «Давайте». Били ему по воротам. Отрабатывали стандарты, длинные передачи. Лунев до сих пор мне должен упаковку сока — за то, что проиграл серию пенальти. Иногда Никитин к нам присоединился — уже после отъезда Зины мы с ним отрабатывали защитные дела: перемещения, выбор позиции. Было прикольно — просто приезжали на стадион «Уфы», и нас спокойно пускали. В других клубах с этим строже.
— Как работалось с Ганчаренко?
— Очень хороший специалист. Уверенный в себе. Знающий. Что ни спросишь по футбольным моментам — сразу подробно отвечал. Любит работать с молодежью. Со мной, правда, не срослось.
Запомнилось его прощание перед уходом в ЦСКА. Я был запасным, то попадал в заявку, то нет, но он подозвал меня и сказал: «У тебя есть футбольные качества, но никогда не обижайся на тренера. Как только обиделся на тренера, ты для него пропал».
— За что на него обижались?
— За то, что не давал шанса в официальных матчах. На сборах я убивался, работал через боль в голеностопе, бегал лучше всех, выполнял все задания, но получил лишь совет уйти в аренду. Однако вариантов особо не было, я остался и делал недовольное лицо, когда Ганчаренко называл меня Солдатом (за универсальность, проявленную на сборах). Сейчас уже понимаю: в душе можно обидеться, но не показывай тренеру. Показывай только свою работу.
— Ганчаренко объяснял, почему не выпускал вас?
— Сказал: «Мне нужен результат. На твоих позициях есть футболисты, которых я не могу просто так убрать». Потом примерно то же самое услышал от Семака. Команда рвалась в еврокубки, и рискованно было ставить неопытного защитника. Также думаю, что переборщил с дополнительными тренировками — на работу с командой оставалось меньше энергии.
— Что говорил Семак?
— «По тренировкам к тебе претензий нет, но из-за конкуренции могу тебе гарантировать от силы четыре матча в сезоне. А ты молодой, должен играть постоянно». Тогда я покинул «Уфу».
— Как при Семаке соблюдался запрет на мат?
— Это больше профилактическая мера. Он если и повышал голос, то выражался корректно. Семак излучает добро, и хотелось отвечать ему взаимностью. После моего ухода из «Уфы» он продолжал интересоваться моими делами. Писал: «Как дела? Нашел команду? Слежу за тобой, удачи». Очень отзывчивый человек.
— Пример отзывчивости?
— Я в «Уфе» отвечал за музыку, потому что много варился на стадионе — раньше приезжал, позже уезжал. Короче, диджеем был. Однажды колонка забарахлила, и Богданыч принес новую, огромную: «Держи, Фил». Его никто не просил об этом, но он сам увидел, что с музыкой проблема, и сделал команде подарок.
Еще помню, после тренировки подсел ко мне в раздевалке: «Фил, сыграешь за дубль? Попросили помочь». Говорил с такой интонацией, будто об одолжении просил, а на самом деле просто понимал, что это может быть мне неприятно, и не хотел сообщать в форме приказа или вообще передавать через другого человека. В общем, проявил чуткость. Я ответил: «Конечно, сыграю. Не вопрос».
— Как после «Уфы» искали новый клуб?
— Думал, будет легко — я ж игрок премьер-лиги. Столько матчей в запасе отсидел, ха-ха. Но команды уже укомплектовались, и я оказался никому не нужен. Главное, оставалось два года контракта с «Уфой», а я додумался его расторгнуть. Сокрушался потом: «Что ж я наделал».
Меня и Газизов отговаривал: «Фил, не надо. Пойди в аренду во вторую лигу. Потом вернешься». И Семак советовал ехать в «Черноморец», но я думал: «Да какая вторая лига. Это не для меня». В итоге снова варился в Москве — два месяца бегал с дядьками в «Лужниках» и на МЧС с бывшими футболистами.
— С кем?
— Например, с Ахриком Цвейбой и Гурамом Аджоевым, президентом «Арсенала». Он предлагал мне перейти в их фарм-клуб «Химик» (Новомосковск), но это тоже вторая лига. Туда меня не тянуло. Сложилась очень нервная ситуация, но вдруг возник вариант с Нижним Новгородом.
— А если бы не возник?
— Уходя из «Уфы», я получил пару зарплат, так что денежки были и я готовился к тому, что поселюсь у брата, заявлюсь в ЛФЛ и буду ездить по мини-турнирам. Но регулярно тренировался, был в хорошей форме и после недельного просмотра подписал контракт с «Нижним».
— Как в 2018-м попали в «Химки»?
— «Нижний» предлагал новый контракт, но я пошел на меньшую зарплату в «Химки», чтобы быть ближе к Москве. Тут ты больше на виду и проще видеться с семьей. Агент рассказывал, что Писарев уговаривал своего близкого друга Шалимова не забирать меня, но я все равно выбрал «Химки».
— Шалимов вас ставил левым защитником. Как вам эта позиция?
— Моя основная позиция — центральный защитник, но также спокойно могу сыграть и слева в обороне. Шалимов — сторонник атакующего футбола, и то, как я играл в атаке, его не очень устраивало, ведь я более оборонительный игрок. Вот и перевел меня в центр.
— При следующем тренере Талалаеве вы не только много играли, но и забивали. С чем это связано?
— Да мы просто отработали мои подключения при стандартах, и пару раз я забил. Моя норма — гол за сезон. С Талалаевым мы выиграли процентов семьдесят игр. Он впечатлял дотошностью. Знает статистику любого игрока. Уверен, если позвоните ему сейчас — он скажет, сколько у меня единоборств и подборов в последнем матче. Хотя мы давно в разных командах.
https://matchtv.ru/football/matchtvnews ... ika_Khimok